У большей части маленьких городков был одинаковый перечень проблем, который в основном сводился к жесткому разделению на «своих» и «чужих». Последних в маленьких городках, независимо от конкретного географического положения, климата, количества домов и проживающих в них голов, не любили и относились с подозрительно единодушным неодобрением. Иногда Октавии даже казалось, что она пропустила создание какого-то негласного документа «О поселениях малых, от трактов и городов крупных изрядно отдаленных: как вести себя требуется с понаехами окаянными». Но за несколько лет вдохновленного шатания по континенту успела составить нехитрый алгоритм действий, который помогал свести потенциальные проблемы к минимуму.
Первый пункт включал в себя внешний вид средней побитости. Требовалось выглядеть достаточно помято, чтобы тебя согласились пустить на порог, накормить и дать какую-никакую работу при ее наличии; но не слишком отчаянно, чтобы тебя приняли за побирушку и оглоеда. С этим Октавия справилась. Сапоги на ней были не новые, но добротные, рубашка — свежевыстиранная в проточной воде, волосы тоже относительно чистые и без явных признаков вшей. Кляча — хромающая, старая и с подернутой мутной белесой пленкой глазом, но живая — а это уже было большим плюсом. Практика показывала, что к верховым путникам относились немного лояльное. Видать потому, что при необходимости они могли из блаженного угла под подмышкой Создателя быстро и безболезненно ускакать в закат.
Шаг второй был сложнее и содержал несколько подпунктов под звездочкой. Здесь географическая закономерность была уже актуальнее — в зависимости от окружающего ландшафта перечень доступной работы мог серьезно варьироваться. Если где-то было достаточно отделаться мелкими бытовыми услугами, вроде надежного и беспроигрышного изживания со свету крыс в амбарах, в иных местах приходилось попотеть, разбираясь с засевшей в округе шайкой-лейкой-граблей-лопатой и иным прикладывающимся к шайке инструментарием.
Здесь Гончей уже не так повезло. Трактирщик посмотрел на нее как на блаженную дуру и сообщил, что все в их славном местечке в порядке и никакие услуги от заезжих девиц местным не нужны. Разве что можно сходить потолковать в ратушу, да только местный глава нынче никого не принимает. Так что остановиться Октавия, конечно, может — разумеется, без скидок и без входящих в счет комнаты харчей — но заработать на честных гражданах пусть не рассчитывает. В итоге через день другой околачивания вокруг да около, Октавии удалось договориться с местным травником.
Тут-то она и вляпалась, да с размаху и сама не успев осознать как именно, в третий и самый сложный пункт — не нарушать местных негласных правил. Сейчас, конечно, думалось, что «пересечение святой земли без должного почтения» было лишь не самым удачным предлогом — наверняка взъелись за то, что задавала слишком много вопросов. Или за то, что с детьми разговаривала посреди бела дня без их взрослых. Или что, в отличие от местных женщин, не покрывала голову платком и таскалась по жарким пыльным улицам в слишком тонкой для приличной девицы рубахе.
В любом случае, морды у мужиков были недружелюбные — и это еще мягко сказано. Октавия прикинула свои шансы, сделала последнюю попытку откупиться на правах человека приезжего и темного и покорно позволила себя скрутить. В заведомо проигрышную драку будет лезть только последний дурак, а меч она оставила наверху под кроватью. С кинжалом, пусть и добротным, много не навоюешь.
— И надолго это все? — как бы между прочим поинтересовалась она. На полноценные кандалы для нее не расщедрились, но затянули веревку дай боже каждому. Запястья ныли, а кисти начали ощутимо затекать. Сопровождавший ее в тюрьму (было что-то странное, что в такой жопе мира так или иначе была своя темница с подвалом и большими замками) детина скептически вздернул бровь и вроде как кашляюще хохотнул.
— Куда-то торопишься?
— Ну так, была парочка дел. Знаешь, туда-сюда, услуга там, услуга здесь. Катастрофически выбиваюсь из графика. Нет, посадили меня сюда, наверняка, за дело — кто я буду, чтобы спорить с честными людьми. Но хотелось бы, хотя бы праздного интереса узнать, за что именно.
Детина на ответ не расщедрился, только неласково подпихнул ее ладонью в спину, заставляя почти ввалиться в тесную душную камеру.
— Ну ладно, ладно, можешь не рассказывать. Развяжи хотя… Вот сучий сын, что ж ты гнида то такая?! А если мне надо будет, ну я не знаю, считаться с собственной биологией? Как я по твоему штаны снимать буду с руками за спиной?
— А это уже не мои проблемы, блоха. Сюда мозгов попасть хватило, тут тоже как-нибудь разберешься.
Точку в мерзковатой шутке поставил хлопок дверью — такой, что с потолка посыпалась пыль и какие-то крошки — скрежет засова и тяжелые удаляющиеся шаги. В темноте где-то слева заскрипела коготками по полу местная крыса. Октавию передернуло.
Какая гадость — эти ваши маленькие городки.
